Стальные псы

Владимир Василенко

Глава 1. Вызов принят

Язык мой — враг мой. Но, черт возьми, злить людей иногда так весело!

Полицейский подался вперед, и на секунду мне показалось, что он сейчас бросится через стол и вцепится мне в глотку. Второй – пожилой усатый капитан, видимо, тоже так решил. Шагнул ближе и успокаивающе похлопал напарника по плечу.

– Да ладно, Серег, остынь! Может, сходишь, перекуришь?

Тот раздраженно дернул плечом и откинулся на спинку стула. Руки на груди скрестил, желваки под кожей так и ходят. А взглядом-то как буравит! Будто надеется, что я воспламенюсь от его праведного гнева.

Я демонстративно принюхался.

– Кажется, чем-то паленым потянуло. Не под вами ли стул подгорает?

– У тебя у самого скоро будет подгорать, сопляк! — рявкнул полицейский. — Посмотрим, как ты в СИЗО запоешь, с уголовниками.

Я изобразил было испуг, но потом рассмеялся. Из-за этого у бедного Сереги едва пар из ушей не повалил. Капитан, видя, что напарник уже совсем на взводе, все-таки вытолкал его из комнатушки и сам занял стул напротив меня. Устало вздохнул, проскроллив какой-то документ на стареньком планшете с поцарапанным экраном.

Этот опер куда старше, опытнее, и на все мои подколки и ухом не ведет. А может, до него просто не доходит.

Да нет. Не стоит обольщаться. Рожа у него, конечно, простовата. Типичный мент, рано полысевший и растолстевший от постоянного недосыпа и пристрастия к фастфуду. Да и бухает, похоже, регулярно – куда ж без этого на такой работе. Усы — смешные, как щетка обувная. Сбрил бы лучше их к черту – кто их сейчас вообще носит. Но вот взгляд… Спокойный, цепкий, с легкой ноткой снисхождения. Неуютно под таким взглядом. Чувствуешь себя нашкодившим щенком.

К счастью, во всем известном спектакле про хорошего и плохого полицейского этот отвел себе первую роль.

– Ну, чего ты нарываешься-то, Князев? Только усложняешь все — и себе, и нам.

Я тоже вздохнул и потупил взгляд, изображая раскаянье.

— Взяли тебя с поличным, прямо возле здания. От того, что ты был внутри — не отвертишься. Ты же сам, балбес, выложил видео из приемной гендиректора. Еще и неприличное нарисовал на аквариуме. Лазерным нестираемым маркером. Не стыдно?

— Перед рыбками-то?

— Перед родителями своими, к примеру.

-- Сирота я, господин полицейский, – я еще больше сгорбился на стуле. – И безработный. Денег ни на что не хватает, девушка вот тоже недавно бросила. Страсть к рисованию – то немногое, что скрашивает мою задрипанную жизнь. Но разве же кому-то до этого есть дело?

– Ой, не свисти! – поморщился опер. – Ты думаешь, мы тебя уже не пробили по всем базам? Никакой ты не сирота. Родители у тебя в Новосибирске. Беспокоятся о тебе, деньги каждый месяц перечисляют. В полной уверенности, что ты учишься на юрфаке МГУ. Но в универе ты кое-как продержался первый семестр, а после второй сессии вылетел.

– Ну вот. Вы же про меня все знаете. Чего ж допрашиваете-то?

Капитан задумчиво побарабанил пальцами по дешевой пластиковой столешнице.

– Знаешь, есть в таких историях два извечных вопроса – «как» и «на хрена»? Ты забрался ночью в офис компании «Обсидиан». В не самом кислом бизнес-центре Москвы. Как-то обошел всю охрану, все системы сигнализации. Как-то умудрился даже выбраться обратно. Кое-как тебя перехватили.

– Хрен бы вы меня перехватили, если б я ногу не подвернул.

– Это да. Ловок ты, чертяка. Но попался же все-таки. И отвечать придется.

– За что? – пожал я плечами. – Я ж ничего не украл.

– Но нарушил границы частной собственности, – парировал он.

– Но без умысла на совершение правонарушений, – тем же тоном ответил я с ехидной усмешкой. – Это же так, баловство. Административка. Чего уж вы меня камерой с уголовниками пугаете.

Он тоже ухмыльнулся, и эта его ухмылочка мне не понравилась.

– Грамотный больно, как я погляжу. Ну да, ну да, ты ж юрист… недоделанный. Вот только учиться надо было на своем юрфаке, а не фигней страдать. А еще не надо было поганить стекло на аквариуме, который стоит больше, чем моя квартира. Потому как это – уже вполне себе умысел и конкретная статья. Вандализм называется. Это первое.

На моем лице вряд ли что-то отразилось – блефую я неплохо. Но капитан прекрасно понимал, что бьет прямо по болевым точкам.

– Из этого вытекает второе. Раз уж мы тебя повязали в ходе правонарушения, то продержать можем не три часа, а все 48. Так что зря ты так хорохоришься. За двое суток много чего может случиться.

– Угрожаете мне, что ли?

Усатый укоризненно покачал головой.

– Дурак ты. Встрял – так хоть не рыпайся. И постарайся облегчить себе положение. Сдать сообщников своих, например.

– Каких еще сообщников?

– Следов взлома электронной пропускной системы нет. Значит, у тебя либо в нейрокомпьютерном интерфейсе какая-нибудь хитрая незаконная софтина стоит…

– Проверяйте! – пренебрежительно фыркнул я.

– … либо – что более вероятно – у тебя сговор с кем-то из местных айтишников, отвечающих за системы безопасности. А сговор – это уже отягчающие обстоятельства.

– Да не было никаких сообщников, зря пыжитесь! Ну, допустим, незаконное проникновение. Ну, допустим, вандализм. Больше вы мне все равно ничего не пришьете.

– Посмотрим. Когда выясним, как именно ты туда забрался.

Он замолчал, внимательно меня разглядывая.

Настроение мое портилось с ужасающей скоростью – будто газ из воздушного шарика спускали. Да и соответствующий звук, кстати, весьма подходил к ситуации. Может, это, конечно, отходняки после адреналинового куража, или из-за боли в подвернутой ноге. А может, до меня просто потихоньку дошло, что в этот раз я действительно встрял. Хрен с ним, со штрафом. Но ведь эти гады меня и правда здесь могут двое суток промурыжить. И, как пить дать, сообщат обо всем родителям. А вот этого очень бы не хотелось.

Да, да, смейтесь. Великий и ужасный Мангуст не хочет расстраивать маму.

– Да просто все, – сдался я. – Окно было открыто на этаже. В сортире. Там, похоже, система вентиляции барахлит, и эти олухи частенько форточку даже на ночь не закрывают. И никакой сигнализации на окнах. Экономят, наверное.

– Так ясен пень. Этаж-то девятый. И не свисти – никаких тросов с крыши там не болталось. Или у тебя все-таки был сообщник, который все успел убрать?

Я страдальчески закатил глаза.

– Да не было никаких тросов. И никакого сообщника. Снизу я залез, а не с крыши. Слепое пятно есть по периметру, там и проскочил. А дальше вообще легкотня. Датчики только на двух нижних и на двух верхних этажах. И на крыше. А по остальному фасаду – лазай, сколько угодно.

– Где лазать-то? Ты чего несешь? – «добрый полицейский» тоже уже потихоньку начал терять терпение. – Там сплошь либо остекление, либо просто кирпич облицовочный. И никакого снаряжения с тобой не нашли…

Я молча улыбнулся.

– Издеваешься опять? – мрачно спросил опер.

– Ну, я же не говорю, что меня розовые крылатые пони туда занесли.

– Было бы более правдоподобно.

Я развел руками. И спокойно встретил его внимательный взгляд.

Опер поиграл желваками, снова побарабанил пальцами по столешнице. Исчерпав весь свой нехитрый запас драматических жестов, переспросил:

– То есть ты это серьезно?

– Угу.

– Без снаряжения? По голым стенам?

– Да не такие уж они и голые. Карнизы там. Кронштейны для подсветки. Обрешетка остекления. Но главное – фасад-то не ровный. Там всякие... архитектурные излишества. Например, ниши удобные есть, вертикальные. Отталкиваешься от одного простенка, и в аккурат допрыгиваешь до противоположного…

– И что?

– И опять отталкиваешься.

Я нарисовал в воздухе восходящую зигзагообразную линию.

– И что, вот так, без страховки? На девятый этаж? – недоверчиво скривился опер. – И все ради того, чтобы письку нарисовать на аквариуме?